Век Дарвиновского музея

Любое яркое явление культуры начинается с творческой  личности. И для Дарвиновского музея  такой личностью стал  его основатель и бессменный директор до 1964 года, доктор биологических наук, профессор Александр Федорович Котс. Если бы понадобилось в нескольких словах охарактеризовать  этого неординарного человека, то слова – ученый, музеолог и педагог — наиболее полно высветили бы грани дарования Александра Федоровича.

Александр Котс родился в городе Борисоглебске в 1880 году в семье немецкого эмигранта, доктора философии Геттингенского университета, одаренного ботаника, лингвиста и поэта-любителя Альфреда Карловича Котса и Евгении Александровны, урожденной Грасман.

 В своих воспоминаниях Александр Федорович написал: «С трех лет я себя чувствую зоологом, с пяти — музейцем, страстным собирателем всего, что хоть немного относится к животным. Эту мою любовь к Природе я считаю унаследованной от отца и матери.»

Область научных интересов будущего биолога определилась довольно рано. В 1899 году, 19-летний гимназист Саша Котс отправился в свою первую самостоятельную экспедицию в Западную Сибирь. Впечатления от природы этого края были необыкновенно яркими, а изготовленные юным исследователем препараты птиц стали основой  естественно-научных коллекций Дарвиновского музея. Именно эти чучела птиц, представленные на ХIV выставке Всероссийского общества Акклиматизации, принесли Александру признание его таксидермического мастерства и Большую серебряную медаль.

Результаты  полевых исследований ученика 7 класса гимназии Александра Котса были удостоены публикации в сборнике трудов Общества испытателей природы. Его первая научная статья называлась «Заметки об орнитологической фауне Юго-Западной Сибири».

Успехи начинающего биолога и таксидермиста не были случайными. Решающую роль, несомненно, сыграло знакомство с Фёдором Карловичем Лоренцом (1842 — 1909) — известным зоологом-систематиком и владельцем лучшей таксидермической фирмы Москвы.  Чучела, изготовленные опытными мастерами этой фирмы, отличались высоким качеством, динамичными и естественными позами. Именно поэтому их так охотно покупали все крупные зоологические музеи Европы. Александр Котс не только учился у опытных препараторов фирмы Ф.К. Лоренца, но и использовал любой шанс для пополнения своей домашней коллекции. Конечно, тощий кошелек гимназиста был не в состоянии оплатить все о чем мечталось, но Лоренц давал юному энтузиасту право вносить плату в рассрочку. Многолетняя дружба этих людей оборвалась лишь со смертью Фёдора Карловича. Чтобы сохранить в целостности, спасти от “распыления” результаты сорокалетних коллекционных сборов по изменчивости окраски животных, Александр Федорович предложил наследникам Лоренца себя в качестве финансового директора фирмы. По его просьбе жалование ему платили чучелами,  и мастерская по-прежнему  предоставляла Котсу экспонаты по льготным ценам. Три томительных года, заполненных конторскими книгами, бланками заказов, капризами клиентов, обернулись в итоге сотнями прекрасных музейных экспонатов.

Но все это было позже. А тогда, на исходе XIX века, ни о каком музее не шло еще и речи. Просто была домашняя зоологическая коллекция красивых и редких экспонатов, не объединенных общей идеей.

В 1901 году Александр Котс поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Увлекательные лекции М.А.Мензбира, В.И.Вернадского, К.А.Тимирязева, А.П.Павлова заставили забыть о давнем увлечении. Теперь все средства, выручаемые от частных уроков по биологии, уходили на приобретение иностранной литературы по общей биологии. Труды Альфреда Уоллеса, Гуго Де Фриза, Августа Вейсмана, купленные Александром Котсом в те годы, бережно хранятся в библиотеке музея по сей день.

В 1905 году Котс едет за границу в Вилла-Франку на практику по гидробиологии. Кроме того его очень интересовало, как преподается курс дарвинизма в крупнейших университетах Европы. Личное знакомство со столпами эволюционного учения - Гуго де-Фризом, Августом Вейсманом, Эрнстом Геккелем оказалось очень полезным для студента-биолога; вместе с тем, он обратил внимание на то, что отсутствие демонстрационных материалов в аудиториях делает лекции сухими, формальными. Длинной чередой прошли перед глазами  молодого исследователя естественно-научные музеи Мюнхена, Берлина, Дрездена, Штутгарта, Бреславля, Лейпцига, Франкфурта, Иены, Бонна, Брюсселя, Парижа, Лондона...  Как же похожи оказались они на стеллажи огромной библиотеки, где каждая витрина — редчайший манускрипт, закрытый наглухо для неподготовленного посетителя. “Везде все те же монотонные ряды звериных или птичьих чучел, как будто самая искусная инсценировка жизни животных в состоянии раскрыть смысл изучения живой природы”, — писал Александр Котс. Даже в знаменитом Дарвиновском зале Британского музея его поразило “богатство фактов и скудость, недосказанность объединяющей идеи”.

Вот тут-то Александр и вспомнил о своей коллекции! Он загорелся идеей создать музей, пропагандирующий основы эволюционного учения. Но как?.. Не было ни средств, ни помещения для осуществления мечты. Ничего кроме упорства и энтузиазма.

Было ясно, что новый музей должен сплавить в единое целое два творческих начала - теоретические знания и их наглядное подтверждение. И фортуна улыбнулась искателю. В 1907 году Александр Котс был приглашен на московские Высшие женские курсы для ведения практических занятий по анатомии животных, а несколько позже молодому преподавателю доверили чтение лекций по дарвинизму.

Это событие стало поворотным пунктом в судьбе музея и его основателя. Из тесной квартиры коллекция перебралась в зоологическую лабораторию курсов и “...накануне лекций десятки препаратов извлекались из шкафов и располагались на столах в аудитории в порядке, предусмотренном ролью каждого объекта”. Молодая аудитория с вниманием и благодарностью встречала увлеченного лектора.

Определилось и новое направление комплектования музея. А.Ф.Котс писал, что коллекции “объединялись по отдельным главам эволюционного учения: географическая, возрастная и персональная изменчивость, приспособления, менделизм, ламаркизм, происхождение человека...”. Ответы на кипы писем с заказами в Германию, Англию, Францию не заставляли себя долго ждать. “Редкая неделя обходилась без посылок, редкий день не приносил конвертов с иностранной маркой и редкий час — без новых планов о дальнейших пополнениях музея”, — вспоминал впоследствии Александр Федорович. Частично новые экспонаты оплачивались зоологической лабораторией, которой руководил в те годы выдающийся биолог Николай Константинович Кольцов, но большая часть коллекции по-прежнему покупалась на средства основателя музея.

В 1911 году в жизни Александра Котса произошло очень важное событие: он женился на Надежде Николаевне Ладыгиной (1889-1963). Это она — прилежная третьекурсница Московских высщих женских курсов, староста биологического кружка, увлеченная в равной степени психиатрией и зоологией — станет потом известным ученым-зоопсихологом, автором многих научных трудов, доктором биологических наук. В ту пору будущая научная карьера только угадывалась. Со старинных фотографий спокойно и внимательно глядит на нас несравненной красоты девушка. Стройный стан, бархатно-карие глаза, длинные косы, уложенные русым венцом вокруг головы. Черты этого нежного облика, как зеркало, отражают прекрасную душу. Девушка с пророческим именем “Надежда” навсегда связала свою судьбу с Александром Федоровичем. Полвека, наполненных тяжелыми  испытаниями и радостными победами, связывали ее с музеем, честь основания которого Котс, бесспорно, разделял с ней.

Молодая чета с удвоенной энергией занялась музейной коллекцией. Именно про тот период истории музея А.Ф. Котс писал: ”На последние рубли недоедающих хозяев в адрес курсов прибывали посылки с райскими птицами и прочими чужеземными редкостями”. Удача для этих людей была не в материальном благополучии, не в сытости. На вершины счастья их поднимала страсть к созиданию, жизнь в творчестве.

Весной 1913 года Александр Федорович Котс вместе с Надеждой Николаевной вновь поехал за границу. На этот раз основной целью поездки было приобретение новых экспонатов в таксидермических фирмах Лондона, Берлина, Гамбурга и Галле, куда поступали собранные со всего света экзотические животные. Кроме множества естественно-научных экспонатов были куплены книги по биологии и пять подлинных писем Чарльза Дарвина.

В том же 1913 году были изданы научные труды Александра Котса: “Этюды по теории эволюции” и “Пути и цели эволюционного учения в отражении биологических музеев”. В последней работе впервые обосновывалась необходимость использования произведений искусства в естественно-научных музеях.

Даже в суровые годы революции и гражданской войны, полные смятения, террора, голода и холода, сотрудники музея не прерывали своей работы. В нетопленных музейных стенах создавались скульптуры, картины, чучела животных, велись научные исследования. В январе 1918 года Губернский комиссар (и профессор Высших женских курсов) Павел Карлович Штернберг выдал охранное удостоверение на “представляющие большую научную ценность” коллекции музея.

Время было тяжелое: Котсу приходилось совмещать сразу множество должностей. Он преподавал в МГУ, Военно-педагогической академии, Педагогическом институте, читал научно-популярные лекции в многочисленных клубах. Кроме того, в 1920-е годы А.Ф. Котс был назначен директором московского зоопарка. Здесь он возобновил прерванную в годы революции экскурсионную и научно-исследовательскую работу. Экспериментальные исследования проводились по зоопсихологии, генетике и межвидовой гибридизации. Столь непростое совмещение должностей ученого оказалось полезно и для музея. Результаты этих работ, зафиксированные в фотографиях, рисунках и чучелах, и сегодня являются неоценимым экспозиционным материалом.

Не только вопросы общей биологии волновали директора музея. Постоянной проблемой научного творчества Александра Федоровича была разработка экспозиционных и лекционных методов пропаганды эволюционного учения. К 1941 году, за 30 лет существования музея, Котс ознакомил с экспозицией около полумиллиона посетителей. Его блестящий лекторский талант никого не оставлял равнодушным. В архиве хранятся сотни благодарных писем и восторженных отзывов в адрес Александра Федоровича.

Несмотря на трудоемкую работу по комплектованию и учету коллекций, бесконечные хлопоты о строительстве нового музейного здания, Александр Федорович находил время для творчества. Он - автор более двухсот музееведческих работ. Однако большая часть творческого наследия Котса хранится в рукописях. Сегодня мы вновь обращаемся к ним. Начиная с 1993 года, вступительные статьи в сборниках Трудов Государственного Дарвиновского музея принадлежат перу его основателя. В 2013 году музей приступил  изданию Собрания сочинений А.Ф. Котса. Его работы не утратили своей актуальности и являются классикой музееведения – об этом свидетельствует неослабевающий интерес читателей.

Судьба музея и его основателя удивительны. Лучше всего об  истории создания первого  музея биологической эволюции написал сам Александр Федорович Котс: “Та самая настойчивость, которая когда-то заставляла меня мальчиком добровольно голодать, тратя данные на завтрак деньги на покупку мертвых птичек и зоологических картинок, — та же самая настойчивость и упорство двигали мною полвека, побуждая день за днем и год за годом собирать, накапливать десятки, сотни, тысячи научных экспонатов для музея...” Своим энтузиазмом директор заражал и сотрудников. Творчество объединяло всех. Коллекции росли, со временем экспозиционные залы музея стали напоминать переполненные фондохранилища. Однако ждать новых стен музею пришлось очень долго. Лишь в 1995 году сбылась заветная мечта основателя и многих поколений сотрудников: Дарвиновский музей обрел собственное здание и распахнул двери перед  своими гостями.

Александр Федорович прожил нелегкую, полную лишений и невзгод, но прекрасную жизнь. Ему посчастливилось видеть свое детище признанным и любимым, в музее всегда работал дружный коллектив, и направление творчества когда-то определил он сам. А.Ф. Котс завещал нам, своим потомкам, очень многое: свой музей, свои статьи, свой пример противостояния хаосу, свой мальчишеский пыл и опыт патриарха. Жизнь, к счастью, иногда дарит нам незаменимых людей.